Елена Удалова

ЛОГИЧЕСКИЙ ФЕТИШИЗМ

Каждый, кто пытался рассказать миру о соционике, сталкивался с «умными» замечаниями, что это не наука, потому что в ней нет четких определений, алгоритмов и тестов, дающих однозначный ответ. Значит, она «не объективна». И поэтому ее изучать незачем и невозможно.

С прискорбной регулярностью эта мысль всплывает в сообществе и вокруг, загоняя одних в дебри бесплодных структурно-логических дебатов, других — в сторону таких настоящих наук, как психология.

Такое положение могло бы казаться естественным в досоционические времена. Логика столько благ принесла человечеству за последние 300 лет, что понятно, почему именно на нее возлагаются все надежды на лучший мир. Но мы почему-то не замечаем того, сколько она и забрала, вытеснила, затмила собой такого, что совершенно необходимо не только для счастья, но и просто для ориентации в мире.

Соционика, являясь учением об информационном метаболизме человека, возвращает окружающей нас информации целостность, разнообразие и равноправие. Ее предмет — информатика, а не психология. Она строится на нескольких наблюдаемых аксиомах, проверенной практикой модели и на определении качества и объемности восьми семантических потоков информации в каждом высказывании испытуемого.

Среди ее постулатов есть постулат о равноценности, независимости (ортогональности) и необходимости для адекватной ориентации в мире четырех макроаспектов информации: логики, этики, сенсорики и интуиции.

Независимость — это как раз и есть несводимость одного аспекта к другому. Мы не можем с этики рассказать, что такое логика: невозможно сочинить мелодию, которая передаст нам суть таблицы умножения. Точно так же невозможно доказать логически свою любовь, например, предъявив анализ с повышенным содержанием тестостерона.

Принципиальная несводимость основных аспектов информации друг к другу, их взаимная ортогональность, юнговский базис нашего информационного пространства — и есть причина, по которой соционика, именно это пространство изучающая, не может быть целиком переведена в формальную логику.

Как декартовский базис нашего физического пространства не позволяет выразить длину через высоту, так и четыре юнговские признака, именно в силу того, что они составляют базис нашего информационного мира, несводимы друг к другу.

То, что логические перекосы ведут в тупик, хорошо заметно, когда пытаешься вникнуть в «научные» дебаты на форумах. Определения множатся, схемы ветвятся, предмет становится все запутаннее и туманнее. В итоге — какой-нибудь банальный вывод, вроде подтверждения или опровержения модели А. И ничего прорывного в таких дебатах не рождается уже много десятков лет.

Надо, наконец, расширить сознание и допустить, что в жизни наравных переплетены все аспекты, которые отмечает соционика — и логика, и этика, и сенсорика, и интуиция. И в полноценном освоении соционики не обойтись без использования нелогических методов. Наша сегодняшняя культура не признает их значимости, в ней в основном ценятся логика и сенсорика, но это, скорее, дефект культуры, свидетельствующий о ее однобокости.

Система информационного метаболизма сравнима по сложности с устройством самого мира. А это, в свою очередь, значит, что и для ее познания мы должны привлекать систему не меньшей сложности, то есть все информационные ресурсы человека.

И в обычной жизни, на самом деле, мы нечасто пользуемся формальной логикой. Ведь жизнь состоит не только из смыслов и доказательств. В ней достаточно много места занимают чувства и ощущения, предчувствия и действия. Надо сознаться себе в этом и начать изучать реальность наиболее эффективным способом. А не застревать в формально логических шаблонах, которые, якобы, обеспечивают «объективность».

Мы же помним, что белая логика — функция интровертная, субъектная. Ее адекватность распространяется только на поля смыслов, договоров, анализа и прочие поиски истины беспокойным разумом.

Но в сфере реальности есть гораздо более короткие пути передачи знания, чем писание определений и правил пользования.

Например, я хочу научить вас узнавать жирафа.

Допустим, вы его не видели никогда. Я даю определение: жираф — это такая корова, у которой шея вдвое длиннее тела, с рогами, но мягкими с шариками на концах. И шкура у нее пятнистая как у леопарда.

Я, которая видела жирафа, выделяю главные визуальные признаки из образа, и они вам помогут, несомненно. Но вы, которые не видели его — невозможно даже представить, какие химеры возникли у вас в головах, когда вы учили определение!

Потому что перевод сенсорного образа на язык белой логики и обратно, это мало контролируемый процесс, дважды субъективный, с неизбежными потерями, присущими двойным переводам. Возможно, вы и узнаете жирафа при личной встрече, но уверена, не сразу.

Гораздо более прямой, простой, надежный и объективный способ — это просто привести жирафа и показать пальцем — вот это жираф. Это сенсорная передача информации. И можно быть уверенным, что уже никто и никогда не забудет и не спутает жирафа с коровой.

То же и с передачей навыков работы.

Не зря же подмастерья учились у мастера «с пальцев», наблюдая, а не слушая определения и заучивая алгоритмы.

Деловая логика, навык, тоже лучше передается в рамках подражания, а не чтения учебников. Ведь нет такого учебника, который обеспечил бы вам успешное забивание гвоздей теоретически. Научиться не стучать по пальцам можно только пытаясь забивать гвозди молотком непосредственно.

Еще пример.

Определение резонансной частоты маятника — очень несложная формула. Достаточно знать его длину. И уметь извлекать корень, любой пятиклассник справится сам при помощи рулетки и калькулятора.

Но мы ведь не ждем изучения корней, чтобы научить ребенка кататься на качелях?

Мы сажаем двухлетнего малыша на качели и говорим: «вытяни ножки, согни ножки, чувствуй телом, что раскачиваешься». И двухлетний малыш, минуя калькулятор, отлично усваивает понятие резонанса. Быстро, четко и надежно. И объективно. Можем ли мы назвать такой способ обучения ненаучным, субъективным и требовать, чтобы ребенок сначала освоил теорию колебаний? Глупо, правда?

Точно так же, замечательно выглядят четко обоснованные советы не волноваться, потому что это повредит здоровью: адреналин вызывает химические изменения крови, которые могут быть опасны. Есть даже периферическая теория эмоций: скажем, радость сопровождается усилением иннервации в мышцах, мелкие артерии расширяются, кожа краснеет — все физиологические отправления начинают совершаться лучше. Правда, это все объясняет — и музыку, и страсть, и чистую радость бытия? Или все же, лучше просто послушать музыку и слиться душой с автором, ее переживающим? И таким образом увидеть, что он хотел передать?

Все знают, что, например, любовь надо не определить, а пережить. Не анализировать, а испытывать. Что суть ее не в том, чтобы найти верные признаки и по ним сверять поведение партнера. А в том, чтобы произошло слияние душ.

Бесчисленное множество раз слышали мы, что интуиция — это просто «очень быстрый расчет вариантов на основании имеющегося опыта». Но интуитивные прозрения тем и отличаются, что дают вообще ниоткуда не следовавший результат! Откуда ребенок знает, что данная машина сломается и перевернется, а следующая — нет? Откуда женщина знает, что надо задержаться и навести порядок в сумочке, пока не увидит, что эти две минуты спасли ее от взрыва? И уж никто не скажет, что лучшая тренировка интуиции – это кропотливый набор опыта в какой-то области.

Наоборот. Мы, стимулируя интуицию, говорим о медитации, воображении, синхронизации с мировыми ритмами, непривязанности к результату…

Кстати — и об отключении логики, попыток объяснений своих предчувствий, критики их с точки зрения доказательных методов. Там, где господствует логика, интуиция как раз вянет, сбивается с прицела, ее тихий голос перестает звучать…

Так как же научить интуиции человека, применяя формальную логику, которая как раз и подавляет интуицию? Или тогда уж не учить такому нелогическому мракобесию?

Таким образом, если открыть глаза на реальность, то можно увидеть, что логикой можно изучить только логику. Только четверть того, что нам нужно для жизни. Остальные три четверти потока нашей повседневной информации следует изучать и обучать с нелогических функций. Иначе, впадая в формализм, мы получим совершенно выхолощенную линейную проекцию явления на ось логики, лишенную своих самых существенных качеств.

Поэтому и соционику, особенно диагностику, необходимо преподавать не формально, а как ремесло, показывая каждую функцию во всем ее разнообразии, раскрытии или закрытии в зависимости от ячейки, которую она занимает. Очень важно при этом мобилизовать собственные сильные функции студентов, которые непосредственно экспертно реагируют на приходящую информацию по принципу «свой-чужой».

Такие методы только кажутся субъективными. На самом деле, непосредственное восприятие, откалиброванное мастером, куда объективнее, чем абстрактные упражнения по переводу всего многообразия мира в сферу формальной логики. Теория соционики говорит нам, что изучаемая нами система не сводима к формальности, ее логическая проекция бессодержательна и убога. Впрочем, и практика показывает, что за 50 лет, кроме Рейнинских признаков и групп, математика в соционике ничего не произвела.

Давно пора понять, что соционика — это знание следующего уровня, в котором играют равную роль все информационные аспекты. Видимо, эта мысль потребует не меньшего усилия, чем идеи квантовой механики, которые вышли из пространства тогдашних представлений в некое надпространство, в котором удалось совместить несовместимые до того представления.

Так мы совмещаем в объемную картину, такие непохожие проекции, как круг, квадрат и треугольник, как только поймем, что это разные стороны одной трехмерной фигуры.

Видимо, это усилие и нужно сделать, когда изучаешь соционику, науку об информации, которая необходима нам для жизни и коммуникаций, которую ну просто никак нельзя свести без потерь к чистой формальной логике никогда.